Владислав Крапивин: Главное в человеке – доброта Вы любите читать сказки? А мы вот очень любим. Такие, например, как «Маленький Принц» Антуана Экзюпери. И особенно нам нравятся произведения замечательного писателя Владислава Крапивина — вся редакция нашего журнала просто влюблена в его удивительные истории про обыкновенных (и не совсем обыкновенных) мальчишек и девчонок. Неслучайно даже само название журнала появилось именно благодаря им — босоногим героям Крапивинских сказок. «Как жаль, что Владислав Петрович живет так далеко от нас, в Екатеринбурге, — думали мы. — Вот бы с ним встретиться и поговорить!..» И вот однажды каким-то чудесным образом, сквозь разделяющие нас расстояния, мы действительно встретились с известным писателем, чтобы поближе познакомиться с ним и его замечательными произведениями. |
— Когда я впервые познакомился с Вашими произведениями, то был просто очарован ими. Я читал, как в детстве, забыв обо всем на свете!.. И лишь одно я никак не мог понять: откуда же Вы берете эти потрясающие образы и сюжеты, эти захватывающие, сказочные истории? Как Вы вообще пришли к этому, как нашли своих маленьких героев? Может быть, Вам все это просто приснилось? — Это очень непростой вопрос, потому что я сам не знаю, откуда это берется! Очевидно, в каждом человеке есть какие-то способности, данные, как говорят, от Бога, и разобраться в природе этих способностей очень трудно... — И все-таки? Ведь должно же быть что-то, с чего все началось? — А началось все, конечно же, в детстве; с того момента, когда я научился читать. Я ведь с самого раннего детства очень полюбил книжки, и уже с пяти лет был незаурядным читателем. И конечно, мне тогда казалось, что писатели — это какие-то необыкновенные люди. Поэтому мне очень хотелось попробовать написать что-то самому. А так как я тогда еще был ребенком, то базироваться мне приходилось только на опыте собственного детства, — больше писать мне было совершенно не о чем, ничего другого я просто не знал. К тому же, интерес к детской теме у меня, видимо, в генах, поскольку родители у меня педагоги… Ну и, конечно же, вы совершенно правы, мне действительно многое приснилось, это абсолютно точно! Я вообще считаю, что сны — это неотъемлемая часть творческого процесса. Ведь снятся иногда вещи удивительные, поэтические, сказочные. — И какие произведения Вы написали на основе снов? — Ну, например, повесть «В ночь большого прилива»: его первая часть полностью сон. «Голубятня на желтой поляне» тоже вышла где-то из снов. А недавно я закончил повесть «Синий треугольник»: это такая полуфантастика, полумемуары, и она вся, как из кирпичиков, сложена из разных сновидений, которые я уже в полном смысле слова сновидениями и не считаю, — может быть, это проникновение в какие-то иные пространства, кто знает? — Наверное, именно таким образом в Ваши произведения и вошли иные миры? Ведь Вы же раньше писали лишь самые обычные истории, где не было элементов фантастики. И вдруг — леденящие тайны Великого Кристалла, локальные барьеры, темпоральные кольца, Командоры, Дорога. И мальчишки, способные усилием воли останавливать летящие снаряды, спасая целые города… — Да, конечно. Человек ведь меняется, он растет, и пространство его жизни, его творчества тоже расширяется. Моим героям стало просто тесно в трехмерном пространстве. И для того, чтобы дать им возможность как-то больше реализовать себя, я начал это пространство расширять, добавлять измерений. Я никогда не ставил себе формальную задачу как-то увлечь читателя построением иных миров; эти миры нужны мне были просто как сцена действий. А к тому же, сама по себе мысль о многомерности пространства не такая уж фантастичная. Ученые полностью не опровергают теоретическую возможность многомерности мира, а кое-кто из физиков пытался даже научные работы писать на основе моих книжек. Например, «О трехмерных зеркалах» из повести «Лоцман». — Кстати, а помните, та самая Тетрадь из «Лоцмана» — Вы ее правда нашли? Какая из Ваших книг ближе всего для Вас по значению к этой заветной Тетради? — Я бы, наверное, не смог выделить какую-то одну из своих книг, чтобы сказать: вот эта для меня самая главная, а остальные второстепенные. Я как-то достаточно привязан ко всем своим произведениям, они мне все дороги. А вот что касается Тетради… Тетрадь — это вечная мука моих многих снов, и вечное непонимание: была она на самом деле или нет… Иногда кажется, что все-таки была. И я постепенно для себя, по частичкам, по крупицам пытаюсь восстановить ее содержание... Может быть, эта Тетрадь в реальности рассеяна по нескольким разным тетрадям. Может быть, я что-то еще вспомню. Честно говоря, здесь есть нечто от мистики. Лет 15 назад я бы, пожалуй, не решился об этом говорить, но сейчас уже другие времена. — Да, времена другие. Но люди, в основном, те же самые, и порой очень непросто бывает найти настоящего друга… Как Вы думаете, может ли в действительности быть такая дружба, как в Ваших произведениях? Встречались ли Вы хоть раз со случаями такой дружбы между ребятами? Или все эти образы ваших маленьких героев, их взаимоотношений и их поступков — лишь идеал? — Вы знаете, моя жизнь так сложилась, что я уже сорок лет верчусь среди ребятишек, вплотную с ними. И это накладывает на мой опыт, на мои взгляды и литературную работу определенный отпечаток. Я не смог бы писать о ребятах, просто-напросто выдумывая их. Это невозможно. Литератор не может в жизни быть одним, а потом где-то сесть за стол, отгородиться от всех стеной и выдумывать что-то абсолютно несуществующее… Нет, на самом деле, полно таких ребятишек, и тут нет особой идеализации. Может быть, я что-то в своих книгах особо подчеркиваю, выделяю, чтобы ярче показать этих людей, эти явления. Но это вполне естественно, на то и литература... Ну а если даже там и есть какая-то идеализация, некая идеальность героев, то, в принципе, что в этом плохого? Если эти герои станут близкими читателю, если они их чему-то научат, что-то подскажут, чем-то помогут в жизни, то это, наверное, тоже выполнение задачи литератора. В общем, здесь есть какая-то определенная смесь и того, и другого. Но сплошной выдумки здесь, конечно, нет. — А какие качества в человеке Вы считаете самыми важными? — Если честно, я терпеть не могу агрессивности, в любой форме, а также стремление делать что-то для себя за счет других. Поэтому, наверное, одно из самых главных черт человека должна быть доброта. Доброта к людям и ко всему живому. Есть хорошая, древняя заповедь: не делай другим того, чего не желаешь себе. И если бы люди старались в своей жизни основываться на этой, вообще-то, простой формулировке, то наверное, жить было бы гораздо лучше... Мне кажется, каждый человек должен стремиться сделать что-то хорошее на свете, и тогда это улучшит мир в целом. — Среди читателей нашего журнала много таких же «балконных жителей», как Ромка из Вашей повести «Самолет по имени Сережка», и им тоже очень трудно одним, без настоящего друга — такого, как Сережка. Что бы Вы могли сказать им, что могли бы посоветовать? Как же найти-то его, Сережку, где, в каких мирах? И можно ли его найти? — А может быть, не только можно, но и нужно? Ведь, посмотрите: Сережка же тоже не мог один, без Ромки, он тоже был, в общем-то, по-своему одинок и никому не нужен. И лишь когда они встречаются и сходятся вместе, когда происходит объединение их душ, — лишь тогда возникают эти чудеса, эта дружба, лишь тогда происходит победа над злом и болезнью! И вся эта радость, вся эта фантастика, вся эта сказка могла возникнуть только тогда, когда они вместе... Поэтому, я могу пожелать читателям только одно: быть внимательнее друг к другу и к окружающим людям. Друга, настоящего, необязательно в точности похожего на Сережку, всегда можно найти среди самых обыкновенных людей, которые рядом. Ведь мы чаще всего ничего не знаем об их душах, об их стремлениях, их желаниях и надеждах. Надо немножко внимательнее взглянуть на человека, поговорить, протянуть руку — и вдруг окажется, что он во многом такой же, как ты. И получится, что вам уже нельзя друг без друга, а друг с другом не страшны никакие беды. встречу с писателем провели
|