Сейчас, по прошествии многих лет, мне часто вспоминается один случай из моего интернатского детства. Был у нас в классе один мальчик с очень тяжёлой формой миопатии, состояние которого год от года буквально на наших глазах ухудшалось. Однажды — не помню точно, как и зачем — мы затеяли с ним разговор о Боге. Помню, я уже тогда очень трепетно относился к вере. Моя верующая тётя часто рассказывала мне о Христе, учила молиться и советовала, чтобы в трудные минуты я читал «Отче наш» — и Господь поможет. «Он очень добрый, Он очень любит тебя и никогда не оставит в беде», — повторяла она. И я верил в это; я даже не сомневался в существовании Бога, поэтому рьяно принялся доказывать это своему другу. Он молча и с печальным выражением глаз слушал меня, а потом неожиданно спросил: «Если Бог действительно есть, и Он любит меня, то почему я не могу ходить? Почему мне становится всё хуже и хуже, и скоро я умру, хотя ничего плохого никому не делал?!.»

Долго ещё после этого звучал во мне этот вопрос, на который я тогда так и не смог ответить… И даже потом, став взрослым и многое поняв, я не мог избавиться от него, он везде преследовал меня — в толпе прохожих на городских улицах, в автобусах и троллейбусах, во взглядах, полных боли, жалости и недоумения: «Несчастный. Как только Бог допускает такое?..» И как бы мне не хотелось объяснить им, что я вовсе не несчастнее их, что я за всё благодарен Богу — но это почти бесполезно, ибо нет ничего сложнее, чем изменить сознание человека. И этот вопрос так и остаётся без ответа, ибо он — в искаженном сознании людей, в их отношении к окружающему миру, к самим себе и к тем, кого называют инвалидами.

Их считают несчастными, ведь они не имеют самого главного — здоровья. К ним относятся с жалостью как к немощным и никчёмным, нуждающимся в помощи окружающих. И лишь немногие понимают, что окружающие тоже нуждаются в них. Ведь именно они — хромые, глухие, слепые и немощные — век от века стучатся в двери человеческих сердец, беззвучно взывая к милосердию и состраданию! Ведь именно они могли бы очень многое объяснить людям, ибо им дано видеть то, чего многие уже не видят…

В суете повседневной обыденности мы почти не задумываемся над тем, зачем мы живём на этой Земле, чего мы хотим и что нам нужно для нашего счастья. Нам некогда, нам слишком некогда задаваться такими вопросами. И лишь многое потеряв, мы вдруг начинаем многое переосмысливать и ко многому относиться совершенно по-другому. Ведь когда ты лишён большинства физических возможностей, когда ты весь день сидишь у окна, и лишь во сне можешь легко и свободно пробежаться по утренней поляне, мокрой и блестящей от росы, то порой даже ласковое дуновение ветра или отразившийся в зеркале солнечный луч кажутся чем-то таким удивительным и чудесным! И ты вдруг начинаешь понимать, что счастье — это внутреннее состояние души, и оно не зависит от внешних условий. Ведь можно быть глубоко несчастным, имея огромное количество денег, машин и шикарных коттеджей, а можно быть счастливым, не имея ничего, абсолютно ничего, кроме собственной жизни…

Это странное счастье. Счастье просто оттого, что ты живёшь на этой Земле, видишь это солнце, дышишь этим воздухом и можешь дарить своё сердце людям. И если для осмысления этого тебе пришлось страдать, то за это ты можешь только благодарить Бога. Человек страдает для того, чтобы стать человечнее и, пройдя через трудности и испытания, многое понять, многое переосмыслить в себе. Может, мы для того и живём на этой Земле, чтобы становиться мудрее, добрее, человечнее, и, совершенствуя свои внутренние человеческие качества, дарить окружающему Миру через творчество искорки своего внутреннего мира, искорки своей души, делая Мир светлее и прекраснее?

Но как же часто мы забываем об этом! Как часто понятие «душа» становится для нас просто красивым словом, а все наши устремления направляются на достижение всё более комфортных условий для существования тела. И наша жизнь превращается в бессмысленную гонку — гонку за деньгами, успехом, славой. Гонку, в которой невозможно остановиться, невозможно задуматься… до тех пор, пока что-то не случится. А когда что-то случается, мы вдруг вспоминаем о Боге и начинаем негодовать: «Как Он мог допустить такое…»

А как же ещё по-другому помочь человеку понять то, чего он так упрямо избегает?! Как ему объяснить, что руки и ноги — это ещё не человек, ибо даже без них можно оставаться самим собой? Что самое главное в человеке — то, чего не увидишь глазами и не поймёшь разумом, то, что составляет его духовную суть, его мечты, надежды, стремления. А значит, он нуждается не только в хлебе, крыше над головой и прочих материальных вещах, но ещё больше — в совершенно особом, искреннем и проникновенном отношении к себе, в понимании, милосердии, сострадании и, главное, в любви. И не только человек, но даже каждый маленький цветочек нуждается в этом и с нетерпением ждёт, когда же хоть кто-нибудь из этой серой одноликой толпы, хоть какой-нибудь чумазый мальчишка заметит его и, остановившись в удивлении, вдруг радостно и ласково улыбнётся ему: «Ой, какой же ты маленький, какой ты красивый… а я и не замечал тебя раньше…» И в этот момент вдруг что-то случится; с самим этим мальчиком что-то случится. Ему вдруг станет так необъяснимо легко и светло, что он тут же забудет об обиде на того хулигана, который отобрал у него портфель; он даже побежит к нему поделиться своей радостью: «А ты видел чудо?»

Чудо… Может, в этом и заключается чудо человеческой жизни: жить для того, чтобы кому-то где-то стало светлее? Может, мы созданы для того, чтобы жить для окружающих нас, любя их, думая и заботясь о них? И может, все наши страдания как раз оттого, что наша жизнь не соответствует этому? Ведь, как правило, почти все наши желания и стремления направлены лишь на удовлетворение наших собственных потребностей, и именно неосуществление этих желаний вызывает у нас боль и страдание. Страдание не из-за желаний вообще, а из-за их непомерной эгоистичности. Глобальной эгоистичности всей нашей жизни.

Мы страдаем, мы постоянно мучаемся и страдаем от самых немыслимых напастей, но при этом даже не хотим слышать о том, что всё это — плоды нашей собственной дикости и бездуховности. И мы будем страдать до тех пор, пока не станем совершенно другими, пока не научимся отвечать добром на зло, пока не научимся улыбаться, когда нам причиняют боль. Улыбаться искренне, удивленно и по-детски наивно. Улыбаться просто потому, что по-другому не можем, просто потому, что мы — такие, что мы — люди…

Мы так устроены (и с этим ничего не поделаешь!), что самое главное для нас — это то удивительное чувство, то светлое, чистое и бесконечно искреннее отношение ко всему окружающему, которое мы называем любовью. И мы не можем без этой любви, мы всю жизнь ищем эту любовь и страшно страдаем, черствеем и превращаемся в нелепые, уродливые существа от отсутствия этой любви. И мы понимаем это, и мы постоянно ждём, неосознанно ждём от кого-то любви к себе. Труднее, оказывается, понять другое: мы не только нуждаемся в чьей-то любви к себе, но мы точно также нуждаемся в том, чтобы самим любить кого-то, ибо эти понятия неотделимы друг от друга, они просто не существуют друг без друга! Невозможно изменить отношение мира к себе, не поменяв своего собственного отношения к миру. Невозможно заслужить любовь окружающих к себе, самому не испытывая любви к окружающим. И невозможно избавиться от чувства одиночества, никчёмности и прочих страданий, живя только лишь для себя и думая только лишь о себе! Ведь одиночество — это просто определённая степень самовлюблённости, определённая степень сконцентрированности на самом себе. Значит, избавиться от него можно лишь переместив центр своего внимания с себя на других, полюбив других больше, чем себя. И не так уж и страшно при этом то, что рядом нет ни одного человека. Даже на необитаемом острове невозможно быть совершенно оторванным от мира и людей, ибо даже там каждая точка пространства буквально пропитана мыслями, чувствами, радостями и бедами человечества, каждая точка пронизана светом, движением, жизнью и надеждой на то, что кто-нибудь заметит эту жизнь и полюбит эту жизнь. Это удивительное счастье жить — на свете…

Странное счастье. Счастье просто оттого, что ты живёшь на этой Земле и, просыпаясь утром, вновь видишь это небо, это солнце, этих играющих детей за окном. И вновь горишь желанием сделать хоть что-то, чтобы кому-то где-то на Земле стало светлее. И так ли уж важно при этом, что ты не можешь ходить или у тебя не работают руки? Ведь есть же душа, ведь есть же сердце — а значит, ты ещё можешь что-то сделать! Хотя бы просто улыбнуться кому-то, хотя бы просто пожелать кому-то счастья…